Александр Потемкин

Повесть „Я” Александра Потемкина является произведением, через которое я впервые попала на творческую территорию этого автора.

Прочла книгу за считанные часы. И не только потому, что она невелика по размеру, не только потому, что повествование влечет любопытство читателя понять, что будет дальше, как зарождается и развивается идея произведения, как разрешится интрига, но и из-за одного трюка автора, если могу так выразиться, который не дает читающему перевести дух – текст не организован главами, частями или какими то ни было другими способами. Нет даже абзацев – с начала до конца – ни одной красной строки.

Не касаясь собственно художественной стороны романа Александра Потемкина «Человек отменяется», (как представляется, она в общем имеет второстепенное значение, т.к. главное в данном тексте - диалогические и монологические вариации вокруг - трагизма «отменённого» бытия человека), - обратим внимание именно на идеологию данного произведения. Содержанием этой идеологии являются размышления не только о нравственной и духовной гибели человека в современную эпоху (о чём многие размышляли и в XX веке), но, возможно, и о прекращении его физического существования в результате уничтожения (или самоуничтожения) человеческой природы как таковой. Тема не нова, поскольку раскрыта в разных связях и отношениях в сочинениях русских философов XX века. (см., напр., работы Н.А. Бердяева «Я» и мир объектов», «Судьба человека в современном мире» и др.).
Это тема кризиса гуманизма - мировоззренческого фундамента новоевропейской культуры (по Бердяеву, гуманизм в XX веке скатился вниз, в царство антихриста). Разумеется, в романе Потёмкина эта тема решается в особой форме и на материале современной жизни. Жанр философского романа позволяет автору представить в диалогической форме различные варианты обсуждения темы трагизма человеческого бытия. В более широком контексте, роман демонстрирует не только собственно «метафизический потенциал», но и заявляет о себе в плане интеллектуальной публицистики, политологии и культурологии (точнее, - культурантропологии).

Книга доводит до последнего абсурда модель новейшего русского капитализма.

Нам куда проще принять тот факт, что олигархи покупают себе английские замки и футбольные команды, нежели то, что они «тоже пишут». И имеют на это, кстати, законное демократическое право.

Лично мне в литературе интересно не «как», а «что». С точки зрения «как», у меня к Потёмкину, конечно, есть претензии. В его последнем романе буквально тонешь в бесконечных философских монологах, которыми автор мучительно заставляет изъясняться героев, без всякой мотивации, без учета пола, возраста, социального положения и т. д. Все герои романа говорят философским языком. Понятно, что Достоевский — любимый писатель автора, но тогда следовало бы заметить, что у Достоевского самые глубокие философские мысли, вроде «слезинки ребенка», герои высказывают в состоянии крайнего психического экстаза и они всегда мотивированы конкретным житейским случаем. Другой пример — пьеса Горького «На дне», но там слишком «умные» речи бомжей, воров и проституток являются элементом театрального действа, карнавального по своей исходной природе.